Это было в начале 90-х годов, во времена распада Советского Союза, когда привычный уклад жизни рухнул, всё менялось и бурлило. Убеждённые материалисты повалили в церковь, коммунисты сдавали партбилеты, академическое образование и профессионализм перестали быть ценностью, инженеры срочно переучивались на менеджеров и психологов, в цене были продавцы, бухгалтеры и тренеры личностного роста. Странное это было время: дилетанты правили бал. Эта волна подхватила и меня: я, оставив карьеру инженера-программиста в отделе медицинской кибернетики, вдруг оказалась в роли художественного руководителя танцевальной студии.
Страну, где «секса не было», охватила эпидемия восточных танцев. Танцевать хотели все: девочки, бабушки, бывшие спортсменки, домохозяйки, синие чулки, роковые красотки и старые девы. Что такое восточные танцы? Это грация, мягкие текучие движения тела и рук, тряски и удары бёдер. И, конечно, костюм — очень женственный, с блёстками и бахромой, который должен был подчеркнуть все эти прекрасные движения. Беда была только в одном: эти самые прекрасные восточные движения, полные томности и неги, плохо приживались в наших насквозь западных телах. Конечно, были способные девочки, но меня интересовали неспособные: как сделать так, чтобы стало получаться у всех — и у девочек, и у бабушек?
Вот тогда, в начале 90-х, мне попала в руки книга М. Фельденкрайза «Осознавание через движение». Основная идея заключалась в следующем: если вы хотите хорошо двигаться, вам надо учиться чувствовать. Мало просто делать — надо понимать, что делаешь, а для этого надо чувствовать. Чтобы чувствовать, надо делать мало и медленно, изучать движение, исследовать разные способы его выполнения, искать лёгкие и простые движения. Для такого поиска нужно уметь различать плохое и хорошее, хорошее и очень хорошее, а для этого опять же нужна чувствительность. Обычные тренировки требовалось заменить маленькими, медленными, скучными движениями с вниманием, направленным на ощущения, а место стандартных упражнений должно было занять исследование с заранее неизвестным результатом. Это было что-то совсем-совсем новое и непривычное, ставило всё с ног на голову и невероятно вдохновляло. Вдохновляло, правда, только меня одну и нескольких моих учениц, которых можно было пересчитать по пальцам одной руки.
Друзья и коллеги не могли понять, что за глупости поселились в моей голове, бесконечно шутили на тему какой-то новейшей системы, показательно крутили пальцем у виска и считали меня немножко сумасшедшей. Маленькие движения? Ощущения? Зачем нужны ощущения? Ответ ясен: чтобы знать, от кого бежать и куда; чтобы понять, съедобно или несъедобно, горячо или холодно. А чтобы двигаться, надо двигаться и не морочить голову себе и другим.
Но сколько бы мои друзья не шутили, фишка была в том, что система работала и с каждым днём я всё больше убеждалась в эффективности такого подхода: увеличивались амплитуды движений в суставах без усилий и растяжек, растворялись блоки и зажимы, в движениях появлялась лёгкость, исчезали усталость и боль. Иногда это происходило настолько быстро, что казалось магией, фокусом.
Всему есть причина и меня продолжал занимать вопрос: почему и как это работает? Почему чувствительность так важна? Ясных ответов не было до тех пор, пока в моих руках не оказалась ещё одна книга. Это была книга Н. Бернштейна «О ловкости и её развитии».
Сейчас мне очень странно, что я, человек с высшим биологическим образованием, прочитавшая массу всякой разной литературы по анатомии и физиологии высшей нервной деятельности, наткнулась на эту книгу почти случайно. Странно, потому что в этой книге были не только ответы на все мои вопросы, но и много других вопросов и ответов относительно движения вообще и развития двигательных навыков в частности. По-хорошему, эта книга уже давным-давно, лет сорок как минимум, должна быть настольной у каждого тренера, учителя танцев, врача ЛФК, продаваться на каждом углу, изучаться в институтах и на любых других курсах, посвящённых работе мозга и движению. Мне же пришлось искать её у букинистов, потому что в нашей стране официально она издавалась всего один раз, в 1991 году, спустя 40 лет после того, как была написана. Рукопись считалась утерянной навсегда и только благодаря счастливому случаю и стараниям профессора И. М. Фейгенберга была найдена и издана. Сегодня, несмотря на их громадную практическую ценность, труды Н. Бернштейна широко известны лишь узкому кругу учёных, занимающихся фундаментальными исследованиями живых систем в своих тайных лабораториях.
Такова судьба идей, намного опередивших своё время.
Оставим учёных в их кабинетах. Вернёмся к практике и заметим одну очень важную вещь: самые талантливые, выдающиеся педагоги, либо никогда не слышавшие имени Н. Бернштейна, либо жившие задолго до него, интуитивно всегда знали: если человека надо чему-то научить, его, прежде всего, надо научить чувствовать. Художник развивает видение, учится чувствовать цвет, линию, форму; музыкант развивает умение слышать и различать звуки, ритмы; для танцора, спортсмена необходимым оказывается развитие мышечного чувства, чувства движения.
Этот факт говорит только об одном: о жизненной правде и глубине идей Н. Бернштейна, лежащих на поверхности нашего повседневного опыта и ускользающих от внимания обычного наблюдателя, не способного проникнуть в суть происходящего прямо перед его носом.
Как писал сам Н. Бернштейн: «Наша беда в том, что мы слишком привыкли к чуду жизни».
Самое время обратиться к трудам учёного и попробовать коротко изложить суть и практическую ценность его открытий. Хотя назвать это открытиями язык не поворачивается, поскольку это не просто открытия — это смена парадигмы, изменение мышления, создание двух больших фундаментальных теоретических систем, имеющих огромный собственный потенциал развития.
Системы две. Первая — теория построения движений. Вторая — физиология активности. Обе они внутренне очень тесно связаны.
Начну с физиологии активности: живой организм активно реализует свои родовые и индивидуальные жизненные программы, а не просто пассивно реагирует на среду. Это справедливо не только для высших млекопитающих, приматов и человека, но для всех живых систем в принципе. Для педагогики, реабилитологии, психотерапии эта мысль имеет решающее значение, поскольку смещает акцент с лечения («Учиться лучше, чем лечиться» — М. Фельденкрайз), пассивного заучивания, повторения с целью запоминания на активный поиск, решение, исследование.
«Человек не приходит из прошлого, он строит своё настоящее из своей модели будущего. Это совсем другая логика» (Александр Асмолов, доктор психологических наук, академик Российской академии образования).
Это касается и выработки двигательного навыка:
«Если бы создание навыка состояло в однообразном, от первого до последнего дня, впечатывании какого-то одного следа в головной мозг, то, действительно, проявляемая им в этом деле медлительность была бы ни с чем не сообразной. Но теперь нам доподлинно известно, что навык активно сооружается нервной системой и что в этом строительстве сменяют друг друга различные между собой последовательные этапы — совершенно так же, как и в строительстве дома или завода, где последовательно сменяются разработка планов, разбивка строительной площадки, закладка фундамента, кладка стен и т. д.» (Н. Бернштейн. «О ловкости и её развитии»)
Теория о построении движений раскрывает суть и смысл работы мозга в управлении движениями, которая очень сложна.
Когда мы смотрим на стоящего человека или движения руки художника, мы видим уже хорошо организованное тело и успешно решённые задачи. Но что за этим стоит? Чего не замечает физиолог, доверяя теории простых рефлексов?
А не замечает он очень многого.
- Огромное количество степеней свободы нашей биомашины не позволяет точно рассчитать величину и направление силы, чтобы получить нужное движение.
- Упругие свойства мышц меняются в режиме реального времени, что также не поддаётся точному контролю.
- В результате взаимодействия звеньев кинематической цепи возникают внутренние и внешние реактивные силы, учесть которые не представляется возможным.
- Сама внешняя ситуация тоже может меняться непредсказуемым образом.
Всё это, вместе взятое, создаёт тотальную неопределённость, которую и должен преодолеть наш мозг.
Н. Бернштейн, будучи не только физиологом, но и прекрасным математиком, совершил гигантский прорыв в мышлении и ответил на главный вопрос: как возможно точное управление в условиях тотальной неопределённости?
«Из-за огромного избытка степеней свободы у наших органов никакие двигательные импульсы к мышцам, как бы точны они ни были, не могут сами по себе обеспечить правильное движение, согласное с нашими намерениями. И упругость мышечных тяг, которые не могут так же точно и строго передавать движения, как твердые рычаги машин, и непомерная подвижность длинных суставчатых цепочек конечностей, и, наконец, множество внешних сил, осаждающих нас со всех сторон, — все это сообща приводит к тому, что, включая ту или другую мышцу, мозг совершенно не в состоянии знать заранее, куда от этого включения двинется конечность». (Н. Бернштейн. «О ловкости и её развитии»).
«… способ сделать конечность управляемой только один: непрерывно с самого первого момента бдительно выверять движение с помощью донесений органов чувств и вести его все время на узде соответствующих коррекций». (Там же).
Что это значит для практика?
Во-первых, выработка двигательного навыка — сложный многоуровневый процесс, каждый этап которого имеет свою цель и нуждается в специально выделенном времени и внимании. Эти этапы необходимо знать, понимать их смысл и уметь с ними работать.
Во-вторых, нет возможности выработать точную стереотипную команду для нужного движения, запомнить её где-то в моторной коре и воспроизводить по мере необходимости. Это невозможно в принципе из-за избыточности степеней свободы и неопределенности внешней и внутренней ситуации.
В-третьих, автоматизация не имеет ничего общего со стереотипизацией. Высшие автоматизмы — это не набор точных команд, а выработка мозгом эффективных, быстрых и гибких сенсорных коррекций, с помощью которых мозг, в режиме реального времени, может активно и быстро строить нужное движение для решения актуальной жизненной задачи.
Всё это вместе требует другого подхода к физической культуре и педагогике в целом, других акцентов в процессе обучения.
Ярким примером практического использования идей двигательного управления является уникальная по простоте и эффективности система Моше Фельденкрайза, названная им «Осознавание через движение». Несмотря на то, что эта система приобретает всё большую популярность во всём мире, всё равно пока это капля в море. Но я верю, что придёт время и мы будем не только эксплуатировать своё тело, добиваясь результатов через боль и травмы, а научимся развивать и совершенствовать свои способности, используя знания о работе мозга по управлению движениями.
Королёва Н. Н.
Два гения